Политэмигрантка из России Ольга КУРНОСОВА: «Вброс, что вместо Путина — двойники, нужен пропаганде Кремля: он просто не похож на себя из-за пластических операций»

Российская оппозиционерка Ольга Курносова уже более 25 лет занимается политикой, в начале 90-х была депутатом Ленинградского совета народных депутатов. После прихода к власти Владимира Путина занималась организацией оппозиционных движений и акций протеста, в том числе «Марша несогласных» в Санкт-Петербурге весной 2007 года, во время которых ее дважды задерживала милиция.

В 2013-2014 годах Курносова приезжала в Киев поддержать Евромайдан, создала в России комитет солидарности с Майданом, который организовывал антивоенные акции в Москве. После этого за ней стали следить российские спецслужбы, и Курносовой пришлось покинуть страну.

Осенью 2014 года она переехала в Ук­ра­ину, вскоре после этого заявила о создании организации политических эмигрантов из России, задача которой — борьба с существующим в РФ политическим строем. В 2016 году стала организатором созданного в Киеве международного аналитического центра Continental European Union club, цель которого — борьба с пропагандой Кремля как в Украине и Евросоюзе, так и во всем мире.

«КИЕВ — МАТЬ ГОРОДОВ РУССКИХ. СЕЙЧАС ЭТО ОЧЕНЬ НЕМОДНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ, НО УКРАИНЦАМ НЕ НАДО ОТКАЗЫВАТЬСЯ ОТ СВОЕЙ ДОЛИ ОБЩЕГО КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДСТВА»

— Сильно ли отличаются украинцы от россиян по восприимчивости к пропаганде?

— Отличия есть, но не настолько существенные, насколько хотелось бы думать украинской аудитории. Политический рельеф здесь гораздо разнообразней, чем в РФ, поэтому мифов много, они создаются конкурирующими политическими и бизнес-лагерями. Разные мифы противостоят друг другу, поэтому люди думают по-разному.

Количество людей, способных рефлексировать, в обеих странах примерно одинаково, просто в Украине они могут свободно выражать свою позицию, в том числе  через СМИ, а у россиян такой возможности нет вообще. Для них есть только соцсети, поэтому их мнение не так слышно. Если говорить о различиях в менталитете, то украинское общество немного ближе к Европе, это выражается в том, что больше отзывчивости, доброжелательности. Больше улыбок на улицах, открытости. Больше эмпатии.

Например, на акции памяти Бориса Нем­цова, когда мы объявили минуту молчания, все сняли головные уборы. В Москве этого не происходит. Как ведущей акции мне было приятно чувствовать отзывчивость. Ощущение, что тебя слышат, в Москве гораздо слабее.

— Вы не жалеете, что переехали имен­­но в Украину?

— Конечно, нет. Когда переезжала, даже не до конца понимала, насколько это правильный выбор. В украинское общество очень тяжело заходит идея, что именно в Киеве может родиться идеология той нормальной демократической России, которая рано или поздно вырастет на обломках сегодняшнего Кремля. Но это так, ведь Киев — мать городов русских. Я понимаю, сейчас это очень немодное выражение. Но не надо отказываться от своей доли общего наследства, в первую очередь культурного. Оно в большей степени дает плюс, чем минус. И это причина, по которой не надо отгораживаться — так можно с водой выплеснуть ребенка. Это наследство может в будущем принести очень хорошие плоды.

Советский Союз был идеологическим государством, создавали новую общность людей — советский народ. Для этого нужно было уничтожить все нации, входившие в СССР. Репрессивная машина наносила удары по всем нациям, по украинцам, но и по русским тоже.

Сегодня путем революций и войны Ук­ра­ина сумела родить новую политическую нацию, а Россия — еще нет, это еще предстоит. Я понимаю, что украинцам сейчас не хочется даже думать об этом, но мы предлагаем просто помогать тем людям, которые так же, как украинцы, борются с агрессивным Кремлем. В этом нет ничего плохого.

— Свергнуть путинский режим руками россиян?

— Конечно. История говорит, что бороться с тоталитарными режимами только внутренними усилиями мало, они падают в том числе в результате каких-то внешних усилий.

— Что именно могут сделать украинцы?

— Государство может прилагать последовательные усилия в этом направлении, которых пока нет. Когда создавалось Министерство информации, его задачей называлась контрпропаганда. Я не вижу его эффективных действий. Попытка запретить ввоз русских книжек — это не контрпропаганда.

— Что могло бы быть контрпропагандой? Развенчивание мифов? Какие из них, по-вашему, самые опасные?

— Приведу пример. Когда в Киев при­ехал Грызлов для встречи с Порошенко, была удивительная история: украинский журналист Портников практически повторил слова пресс-секретаря Путина Пескова, что назначение Грызлова — усиление мандата переговорной группы. Тогда как Грызлов сегодня политический пенсионер, не имеющий никакого аппаратного веса внутри российской политической власти. Назначение Грызлова в трехстороннюю контактную группу — это просто замена одной говорящей головы на другую. Это не миф, это вброс. Я понимаю, что Портников — не агент Кремля, но он послужил механизмом информационного вброса.

— В данном случае роль Кремля — множить перепосты?

— Да. Кремлю нужно было легитимизировать встречу Порошенко с Грызловым, для этого увеличивали роль Грызлова. Украина не Россия, тут невозможно скрыть такую встречу. Пришлось повышать статус Грызлова. Для вычисления всех вбросов нужно заниматься последовательной аналитической работой, чтобы увидеть в сложной информационной картине дня отражение мифа, создаваемого в Кремле.

Помните, в прошлом году появилась информация, что Путин умер, которая больше 10 дней болталась в информационном пространстве. Сначала было понятно, что это утка, но к распространению этого фейка подключились даже уважаемые украинские СМИ. После этого, на третий день, даже я не выдержала и позвонила моим серьезным российским источникам. Мне сказали: «Все нормально, в следующий понедельник он появится». Так и произошло.

«ЕСТЬ АГЕНТЫ КРЕМЛЯ, А ЕСТЬ ПОЛЕЗНЫЕ ИДИОТЫ — КОМУ-ТО МОЖНО ПРОДАТЬ ВБРОС КАК СЕНСАЦИЮ»

— Для чего это нужно?

— Это случилось вскоре после убийства Немцова. Уже не раз Путин пропадал после каких-то критических событий. Так было, когда утонула подводная лодка «Курск». Но в этот раз Путин пропал на более долгий срок. Кроме того, такие мифы вбрасывают, чтобы посмотреть, как работает информационная сеть. Если посмотреть, кто в Украине разгонял эту историю, мы увидим работу кремлевской цепочки.

— Это агенты, которые работают за деньги?

— Не всегда. Есть агенты, а есть полезные идиоты. Кому-то можно это продать как сенсацию, и человек будет думать, что обладает эксклюзивной информацией, которую ему слили высокопоставленные источники.

— Был еще вброс о двойниках Путина...

— Этот вброс периодически возникает: что Путин умер и мы видим его двойников. На самом деле, Путин живее всех живых и прекрасно себя чувствует. Он действительно изменился после многократных пластических операций. Но можно проанализировать голос, по фоноскопической экспертизе понять, что это тот же человек.

— Я предполагаю, что миф о двойниках нужен, чтобы поддержать убеждение о непобедимости системы...

— В том числе. Как любая система такого уровня, она базируется на мифах, на иррациональном. Мне иногда кажется, что в Кремле всю информационную картину пытаются сделать полностью шизофренической. Из анализа соцсетей видно, что иррациональность нарастает, поэтому так хорошо расходятся мифы и бредовые предположения. Рациональная составляющая может это все разбивать, поэтому нужен анализ и последовательная работа.

— Есть опасность в том, что украинские СМИ распространяют мифы ради рейтингов. Как с этим быть? Ведь рациональность и взвешенность не вызывают такого резонанса?

— Все СМИ ориентируются на рейтинг, но уважаемые проверяют свои источники. Думаю, те СМИ, которые будут постоянно излагать рациональную позицию, в конце концов поднимут свой рейтинг, потому что все будут знать — если появляется дутая сенсация, можно обратиться к этим СМИ и узнать, что же произошло на самом деле. Есть опасность, что фейковые события будут разгоняться и российскими, и украинскими СМИ, но с разной подачей.

«ЧТОБЫ УСПЕШНО ВЕСТИ ИНФОРМАЦИОННУЮ ВОЙНУ С РОССИЕЙ, УКРАИНЦАМ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕЛЬЗЯ ОТГОРАЖИВАТЬСЯ ОТ НЕЕ»

— Расскажите о центре противодействия кремлевской пропаганде, организатором которого вы являетесь. Как возникла идея его создания и на чьи деньги он будет существовать?

— Клуб «Континентальный европейский союз» (Continental European Union club) создан исключительно на энтузиазме. В него входят две украинские неправительственные организации — «Майдан закордонних справ» и информационно-аналитический центр, ранее действовавший при СНБО, которым руководит Владимир Полевой. Также среди создателей я, Илья Пономарев (российский политический деятель, депутат Госдумы РФ, в марте 2014 года был единственным, кто проголосовал против присоединения Крыма к России, в июне 2014 года выехал из России в США. — «ГОРДОН»), Федор Клименко — главный редактор сайта «Русский монитор» и Оливье Ведрин — ведущий программы «UA Tea Time» на телеканале UA: Перший.

Я ищу партнеров для контрпропагандистской работы с момента моего приезда в Украину, периодически кто-то находится, но для постоянной работы долго не могла никого найти. Люди в Украине очень отзывчивые, но в политикуме много сиюминутных задач — то баталии в Раде, то должности кто-то делит, все на это обращают внимание, а людей, готовых заниматься стратегическими задачами, немного.

Когда у Оливье возникла идея создания аналитического центра, я очень обрадовалась. Европейская инициатива дала тот склеивающий компонент, которого не хватало, чтобы начать последовательную работу. Будет прекрасно, если нам удастся получить какой-то грант, тогда мы сможем вести работу планомерно.

Я считаю, Украина не сможет добиться устойчивого мира, если не будет работать в контрпропагандистском направлении и не поддержит стремления отдельных российских оппозиционеров работать внутри России. Мы видим, насколько успешно работает здесь Кремль, но последовательных попыток противостоять — нет.

— В чем будет заключаться ваша работа? Разоблачающие материалы, еще что-то?

— Надеюсь, уже через пару недель выпустим наш первый доклад о Минских соглашениях. Они подписывались не для того, чтобы был мир, а для формализации замороженного конфликта на Донбассе. Схема «ни войны, ни мира» опробована Кремлем уже не раз, по ней создано несколько конфликтов — от Нагорного Карабаха и Приднестровья, заканчивая оккупированными территориями Грузии. Схема хорошо отработана Кремлем и теперь применяется в Украине.

— Этому можно как-то противостоять? Если раньше говорили, что Донбасс превращается в Приднестровье, то сейчас появились утверждения, что уже превратился.

— Да, конечно, уже превратился. В чем-то он даже хуже, потому что режим, сложившийся на Донбассе, эволюционирует в сторону бандитского способа управления территорией. В Приднестровье все-таки какая-то псевдогосударственность, а на Донбассе все гораздо хуже. Местные деятели сами перестреляли людей, способных обустроить квазигосударственность.

— Бандитская форма управления выгодна Кремлю?

— Конечно. Это карманные бандиты, которыми управляет Кремль, так как территория находится на иждивении РФ и прикрыва­ется российским оружием. Наличие имен­но такого режима — творчество Кремля.

— Вы готовите доклад о том, что обо­ст­рение на Донбассе возможно именно из-за пропаганды...

— Усилится ли конфликт, зависит от внешнеполитических резонов Москвы. Если ей будет нужно, начнется эскалация. Думаю, пока основная игра идет в Сирии, обострения не будет. Когда фокус внимания нужно будет сосредоточить на Украине, оно может случиться. Это довольно сложно прогнозировать.

Нужно выстроить системную работу по контрпропаганде, которой сейчас в Ук­ра­и­не нет. Министерство информации занимается узкими вопросами, но системной работы, к сожалению, не организовало. В чем опасность деятельности Кремля? Лобовая пропаганда не так опасна, она видна. Все мы прекрасно знаем медийные источники, из которых происходят такие атаки. Гораздо опаснее «закладки», информационные бомбочки, которые на первый взгляд выглядят комплиментарно по отношению к Украине. Часто мы их не замечаем, а они потом взрываются и приводят к тяжелым последствиям.

Например, периодически в интернете возникают призывы полностью отгородиться от России стеной. Вбросы «россияне нам не братья, мы их знать не хотим» легко находят поддержку украинской аудитории и больнее всего бьют по тем людям в РФ, которые всем сердцем любят Украину и многое делают, чтобы нести россиянам правду о событиях, происходящих на фрон­тах и в тылу.

Проукраинский сегмент российского ин­тернета довольно существенный и играет заметную информационную роль в России. Горизонтальные связи между украинскими и российскими блогерами по многим воп­росам работают гораздо лучше, чем крем­левская фабрика троллей.

Еще один пример — история Насти Леоновой, задержанной СБУ в декабре. В январе был медийный скандал после вброса, что «Настя Леонова — российская активистка, приехала поддерживать Украину, но ее арестовали и никто ей не помогает», хотя в роли российской оппозиционерки ее никто не знает. Была шумная кампания, поддержанная почти всеми украинскими СМИ. Информационные вбросы зачастую осуществляются через людей, которые искренне считают, что делают хорошее и правильное дело.

— Получается, это не вбросы, а собственная инициатива...

— Когда кто-то что-то рассказывает на ушко, вы можете начать писать об этом по собственной инициативе. А тот, кто рассказал на ушко, — сделал вброс. Если в России есть люди, готовые помочь украинцам, то зачем же плевать в руку дающего?

«МИФ О ВЕЛИЧИИ ПУТИНА РАЗНЫМИ СПОСОБАМИ ПОДДЕРЖИВАЕТСЯ КРЕМЛЕМ, ЧТОБЫ ПОСЕЯТЬ ПАНИЧЕСКИЕ НАСТРОЕНИЯ: «ПУТИН НАСТОЛЬКО КРУТ, ЧТО ВЫ ЕГО НИКОГДА НЕ ПОБЕДИТЕ»

— Вы имеете в виду информационные сливы?

— Да. Сливы, вбросы, вкидывание некоей информации в украинское информационное поле.

— Задача вашего аналитического цент­­ра — выявлять фейки?

— Да, это одна из задач. Мы начинаем с доклада по Минску, так как эта тема важна и для Украины, и для Запада. Наш состав — российско-украинско-европейский, мы анализируем вещи, которые работают и здесь, и в Европе. Наша задача — разрушать мифы, которые транслируются и туда.

Так как окончательно вопрос безопасности можно решить, сменив власть в Кремле, то еще одна наша задача — думать над тем, какая идеология нужна новой российской оппозиции.

— Вы считаете, что без информационной поддержки российских оппозиционеров-блогеров украинцы не справятся?

— Я не открою Америку, если скажу, что Украина сама не может победить российскую агрессию. РФ больше, поэтому Украина совершенно правильно рассчитывает на экономическую и политическую помощь Европы и мира. Это абсолютно нормальная позиция — искать помощи, когда с тобой воюет ядерная держава, в которой построена диктатура.

Но если там есть люди, готовые помочь, то зачем же плевать в руку дающего? Ведь эта рука с чистыми намерениями. Это внутрироссийский второй фронт, и прекрасно, что он есть. Мне кажется, это было бы правильно — на нем работать. Политики на не­го не обращают внимания, и это их недостаток.

— Насколько эффективен этот второй фронт? Ну поговорили — и что даль­ше?

— Чтобы остановить агрессию, надо поменять власть в Кремле, других способов нет. Планомерно работать в этом направлении нужно и Украине, и всему миру. Медийные усилия направлены и в эту сторону, так как проукраинский сегмент российского интернета, конечно же, оппозиционный.

В 1938 году, когда происходила оккупация Франции Германией, тогда еще полковник Шарль де Голль был вынужден уехать в Англию, в то время он был достаточно маргинальным политиком. Если бы не его пребывание в Англии, поддержка, предоставленная Черчиллем, он никогда бы не стал тем де Голлем, которого мы знаем, — крупным политиком, президентом Французской республики, который внес огромный вклад в историю страны. Невозможно представить будущее, если смотреть, кто что представляет из себя сегодня.

Поддерживать надо всех россиян, которые борются с кремлевской агрессией, а что выстрелит — мы узнаем позже.

— Кремлю выгодно, чтобы украинцы отгородились от российской оппозиции?

— Кремлю выгодно, когда украинцы пишут, что ненавидят Россию, — это та картинка, которую ему надо демонстрировать обывателю, чтобы оправдать свои бесчинства, совершаемые на Донбассе, и оккупацию Крыма. Ему нужна картинка — какие ужасные и противные украинцы и как они ненавидят Россиюшку.

Информационная война создает прикрытие для боевых действий, легитимизурует гибель людей. Поэтому она не менее важна. Чтобы ее успешно вести, ни в коем случае нельзя выстраивать стену. В России много ресурсов, и она сможет пробить любую стену.

А если мы не смотрим внимательно в ту сторону, не видим, что именно взлетает... Нам надо очень пристально следить, чтобы вовремя увидеть и душить все, летящее в нашу сторону, как только оно взлетает. Так как есть люди, очень позитивно настроенные по отношению к Украине, у нас есть возможность работать руками россиян.

Нам не всегда видно, что в каких-то мес­седжах есть закладки Кремля, например, миф о великом Путине, о том, что он сильнее, умнее всех и всех переигрывает, разными способами поддерживается Крем­лем.

На самом деле, никакого величия там и близко нет, это игрок среднего интеллектуального уровня. Просто зачастую неправильно понимают его психологию, Запад пытается с ним действовать рационально, а у Путина как была психология шпиона, так и осталась — он говорит одно, думает другое, а делает третье. Не надо анализировать каждое его слово — это камуфляж реальных поступков.

Находясь в Украине, я замечаю такие кремлевские «закладки», так как знаю изнутри, как они работают. Я давно занимаюсь политикой, у меня осталась актуальная сеть гражданских активистов, с которыми я общаюсь, я могу некоторые вещи перепроверять.

— Есть какая-то специально обученная армия, которая занимается вбросами, как фабрика троллей?

— Если говорить о каких-то интеллектуалах, которые трудятся на украинском направлении идеологической борьбы, то тот же Сурков никуда не уходил. Есть какие-то люди, через которых он может делать вбросы. Это тонкий механизм, фабрика троллей — для более жестких вещей.

— Существует стратегическое планирование вбросов — когда, какой, для чего?

— Думаю, есть темы, которые идут постоянно. Недавно достаточно широко был раскручен фильм «Who is Mr. Putin», в котором происходит гиперболизация фигуры Путина, он выглядит этаким профессором Мориарти.

«В РОССИИ ЛЮДИ ПОДАВЛЕНЫ ПОЛИТИЧЕСКИМ РЕЖИМОМ, ВЕРОЯТНОСТЬЮ АРЕСТА...»

— Чем опасен именно этот миф?

— Имея искаженную картину действительности, мы не понимаем, какие методы борьбы использовать. Этот миф вбрасывается, чтобы посеять панические настроения: «Путин настолько крут, что вы его никогда не победите». В самой России сеют настроения, что система очень мощна, ее никогда не победить: «Скажите спасибо, что живы, могли бы вас и убить».

Поэтому рано или поздно мы начинаем думать, что ничего сделать нельзя. Именно поэтому в Украине так сложно найти партнеров для системной работы против кремлевского режима — в подкорке зашито: «Бесполезно, есть более крутые политики в Вашингтоне и Брюсселе, которые этим занимаются, а мы люди маленькие, куда уж нам». Хотя вслух этого не говорят. Обычные депутаты Верховной Рады или чиновники министерств мыслят текущими задачами и не готовы думать о таком стратегическом планировании.

Но ничего не делая в этом направлении, невозможно решать долговременные задачи. Легко говорить: «Крым мы обязательно вернем», — но это произойдет только тогда, когда система власти в РФ изменится и в Кремле будут другие люди.

— Не является ли таким же мифом, как миф о величии Путина, убеждение, что Россия — великая страна и ресурсов для борьбы с Украиной хватит надолго?

— Россия не равна Путину, там далеко не все готовы воевать на Донбассе. В РФ достаточно людей, которые понимают, что систему надо менять, и готовы помогать Украине в борьбе с путинским режимом. Людские ресурсы — это как раз наше подспорье, а не путинское. Что касается экономики, санкции помогают раскалывать элиту, их действие уменьшает ее доходы. И это важно.

— Если Путин не так велик и достаточно большое количество людей его не поддерживает, может, Украина способна сама победить?

— Может, и способна, но пока я не вижу в украинском политикуме готовности такую войну вести. Майдан показал, что победа куется, когда есть воля к победе, а без нее никак. Сейчас есть воля к победе у общества, народа, и очень слабо с этим у политиков Украины.

— Как вы думаете, почему?

— Они занимаются сиюминутными делами — у кого-то бизнес, кто-то пытается усидеть в кресле, каждый возделывает свой огородик. А общество тоже не может заниматься этим планомерно, так как все силы тратятся на волонтерство, поддержку АТО, помощь раненым, беженцам — кровоточат многие проблемы. Войну на российском фронте без политикума не выиграть.

— Это в первую очередь должна быть информационная война или война оружия?

— В первую очередь информационная. Россия вкладывает в нее огромные деньги, а мы вместе с Европой и Америкой не можем создать единый фронт, консолидировать усилия, не можем собрать руку в кулак и ударить, а все время бьем врастопырку.

Не выигрывая в информационной войне, мы не можем усилить обычную. Сколько было разговоров о поставках летального оружия? А результат — ноль. Украина ни один пункт не может продавить из-за слабой информационной составляющей.

— Получается, что информационные усилия должны быть направлены не только внутрь Украины, на поддержание веры в победу, но и на Запад?

— И на Запад, и внутрь России. Монолитной поддержки Путина нет, но надо усилия правильно направлять. После того как убили Немцова, я почувствовала среди политиков обреченность, думают, что уже ничего нельзя сделать.

Но это не так, нужно действовать. У меня есть подруга — волонтер, которая занимается обеспечением бойцов АТО. Уже вроде бы и силы закончились, но надо, и она день за днем прикладывает усилия, и появляется поддержка людей, и все получается. Подобного совершенно нет на фронте информационной борьбы с Россией.

— Может, информационную борьбу не воспринимают так серьезно? Все-таки в ней не стреляют по-настоящему...

— Я не говорю об обычных людях, на горизонтальном уровне понимание есть. А украинский политикум не придает информационной борьбе должного внимания, считая, что важнее обеспечивать информационную поддержку выборам или другим событиям.

— Вы как-то подсчитывали, сколько денег Россия тратит на информационную войну?

— Я не подсчитывала, но периодически появляется информация о бюджетах канала Russia today или фабрик троллей. Там серьезные вложения. Но не всегда побеждают деньги, побеждает политическая воля. Условно говоря, если РФ много тратит на информационную войну, меньше останется на оружие.

После создания аналитического центра мне стали звонить и говорить: «Молодцы, наконец-то вы нашли ресурс». Но ресурс мы пока не нашли, просто понимаем, что нужна контрпропаганда.

Некоторые думают, что на первом месте деньги. Об этом можно говорить где угодно, но не в Украине, которая столько всего сделала за счет энтузиазма людей. Думаю, здесь понимают, что на первом месте — идея.

В России люди ограничены в возможностях, так как подавлены полицейским режимом, вероятностью ареста, ведь есть уголовные дела за одиночные пикеты и перепосты в соцсетях.

— Что украинцы могут сделать — оказывать моральную поддержку тем, кто борется с путинским режимом?

— И это тоже. И общество дает поддержку. Но мне хотелось бы, чтобы государство задумалось о проведении планомерной работы по свержению путинского режима. Россия — страна-агрессор, есть соответствующее решение Рады, поэтому вполне естественно поддерживать россиян, которые помогают Украине.

Но несмотря на все заявления президента Порошенко, политэмигрантам из РФ очень тяжело продавить бюрократическую машину, например, получить статус беженца — официальное государство не оказывает поддержки.

«НА ЗАПАДЕ НЕДООЦЕНИВАЮТ ОПАСНОСТЬ КРЕМЛЕВСКОЙ ПРОПАГАНДЫ, ИМЕННО ПОЭТОМУ ИДУТ РАЗГОВОРЫ ОБ ОТМЕНЕ САНКЦИЙ»

— Какую роль играют либеральные российские СМИ?

— Ту, которую им отводит Кремль.

— У них есть темники или они имеют нишу, в которой могут действовать?

— У них есть ниша. Кроме того, если Кремлю надо донести какой-то месседж, его будут распространять и через либеральные СМИ. Когда в 2014 году шли самые острые бои на донецком направлении, я еще не жила в Украине, но гостила здесь у подруги, и мне звонил друг из России и рассказал: «Ты представляешь, «Эхо Москвы» говорит, что Вооруженные силы Украины обстреливают Донецк из «Градов»!» Это «Эхо Москвы»! То, что нужно Кремлю, будут говорить везде.

Либеральные СМИ — это просто изображение плюрализма.

— Возможность спустить пар?

— Да, конечно. И потом, не надо забывать, что либеральные СМИ сыграли колоссальную роль в снижении градуса протеста в 2011-2012 годах, чтобы увести людей на Болотную и перекрыть возможный майданный сценарий.

— С вашей точки зрения, на Западе понимают всю опасность кремлевской пропаганды?

— Конечно, недооценивают, именно поэтому идут разговоры об отмене санкций. К сожалению, Запад пытается повторить ошибку, совершенную в 1938 году, когда относился к Гитлеру спустя рукава. К диктатуре нельзя так относиться. Пока Россия не вернется на путь нормального демократического развития, никто спать спокойно не может: ни Европа, ни Украина. Поэтому ни в коем случае нельзя смягчать санкции. Они вводились как ответ на оккупацию Крыма. Пока он российский, их отменять нельзя.

— На Западе менее восприимчивы к кремлевской пропаганде или люди везде слабы? Мне кажется, что для Европы используют те же методы.

— Да, схема работы примерно такая же, как и в Украине. Германская история с изнасилованной девочкой — это примерно то же самое, что и история с распятым мальчиком.

Мы увидели организационную работу Кремля: вбрасывают информацию, потом работают с группами влияния, в данном случае использовали эмигрантов, в ход идут деньги, в том числе для организации массовых акций. После этого обычная пресса, не пропутинская, ведется на эту утку и разгоняет ее дальше. Когда событие достигает определенного градуса, о нем говорят не только прокремлевские, но и уважаемые СМИ. Потом, когда провели расследование и установили, что это фейк, ситуация стала утихать.

Поэтому важно анализировать и с самого начала понимать, если это фейк, чтобы не доводить до такой степени накала.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter